События в России

В ноябре 2010 года речь Леонида Парфенова на церемонии вручения премии имени Влада Листьева произвела фурор. Парфенов говорил о цензуре на ТВ, о культуре сервильности современной российской тележурналистики, о том, что «высшая власть предстает дорогим покойником: о ней только хорошо или ничего».

Гуру российской тележурналистики ответил на вопросы Владимира Милова – об исторической развилке, перед которой стоит Россия, о бесперспективности сегодняшней модели развития, об отношении людей к политике. Леонид Парфенов считает сегодняшнюю модель развития страны исчерпанной и неспособной к саморазвитию, и скептически оценивает готовность населения включаться в активную политическую жизнь. Но готов был бы пойти проголосовать на выборах, существуй там реальная альтернатива.

- Ваше «Дольче и Габбана» про правящий тандем пошло гулять в народ. Неужели россияне не заслужили более разнообразного политического меню, чем эти два блюда?

Это какой-то затянувшийся переходный период. Строим что-то, чего быть не может. Оно слишком ручное, слишком уникально сконструированное, и постоянно поддерживается так называемым «ручным управлением». Ясно, что эта система не способна к саморазвитию. Горько, конечно, сознавать, что на это впустую тратится время – самый невосполнимый ресурс.

- А общество вернется на сцену как игрок?

Это зависит от общества. Оно может только возвращаться само, а не если бы кто-то его «вернул». Сейчас, по моему убеждению, в массе своей общество (если не считать, конечно, народом читателей GQ) – нет, пока не собирается. Потому что никогда так хорошо не жили. По индексу Ключевского, по числу поллитров, покупаемых на зарплату – я не про алкоголизм здесь, а просто про уровень реальных доходов.

- Нет ли ощущения, что недовольство растет? Помните, как в СССР – в магазинах ничего нет, а в холодильниках все есть, в холодильниках все есть, но все недовольны, все недовольны, но голосуют «за».

Массово, мне кажется, нет. Все-таки это должно быть настроение десятков миллионов человек.

- Что для этого должно произойти?

Только созревание самих людей.

- И время?

И время, которое, увы, безнадежно губится. Проблема в отсутствии того, что я называю таким советско-комсомольским словом – самокритичность. Для меня главный вопрос повестки дня: почему Россия не Финляндия? Но на него не только нет ответа – его никто не ставит, и даже необходимость постановки этого вопроса никем особенно не ощущается. Понимание того, что мы страшнейшим, жесточайшим образом проиграли ХХ век, и что нужно наверстывать, и что бывшее Великое княжество Финляндское – не самая продвинутая часть Российской империи – сейчас является образцом всех международных рейтингов, где мы находимся где-то в районе Габона – транспарентность, деловая активность, уровень бесплатного медицинского обслуживания, начального образования и прочее. Вот это понимание того, что цивилизационно мы просто позор Европы, и нужно просто, стиснув зубы, догонять, и спросить прежде всего с себя, и понять, что сегодняшние наши деньги не заработаны, а просто «попёр баррель» - этого же нету, никакого такого самокритичного настроения.

- Но опросы показывают, что число людей, которые считают, что страна в неправильном направлении идет, оно растет.

Я думаю, что больше всего все равно остается людей, которые «затруднились с ответом», как выражаются социологи. Это – свидетельство того, что не существует не то что консенсуса – даже ответа на вопрос «плохо или хорошо?». Не существует даже четко разделяемого большинством некоего единого настроения - кто мы такие и где мы находимся, и куда нам двигаться.

- Поражает, что, когда задают этот вопрос – в правильном направлении ли движется страна, единственная возрастная группа, где больше 50% считают, что все отлично – это молодежь 18-25 лет. Вы не считаете это потерянным поколением, такой долгосрочной миной под развитие страны?

Эти люди сами себя теряют. Вот вы себя чувствуете политиком, человеком, который предлагает решения другим. Тот, кто, по известной песне, должен прийти и сказать: «Я знаю, как надо». Но для этого должно быть настроение людей – слушай, ведь все не так, а скажи - как надо?… А нет у них вот этого внутреннего запроса, что у нас все плохо и надо что-то делать. Поди им объясни, что у нас не работают социальные лифты, нет возможностей для карьеры, самореализации, у нас самый дорогой в Европе входной билет в бизнес и прочее.
Вот почему в вашем возрасте Сережа Брин должен был дело начинать в Америке, вы же понимаете, что Google бы в России не раскрутился? Не слушают.

-То, что совсем нет интереса к политике – это же ненормально. Вы же много где были в мире, такого нет нигде.

Это, конечно, страшно. Когда бумажный тираж «Коммерсанта» - единственной либеральной газеты в стране – ниже, чем ежедневной эстонской главной буржуазной газеты – при том, что «Коммерсант» хорошая журналистика, и очень русская – это, конечно, ужасно, да. Но это просто градусник, он показывает – вот, смотрите, в этой палате политическая температура 35,2.

- Вы связываете какой-то сценарий будущего пробуждения с тем, что вернется интерес к политике?

Несомненно, потому что нужно изменить общественные институты для того, чтобы менять жизнь – их нет вообще просто. Не просто изменить, их надо создавать с нуля. И парламент должен быть местом для дискуссий, и реальная конкуренция должна быть. Но можно, конечно, совсем потерять время и отстать навсегда. Может быть, даже это уже произошло.

- А вы разделяете такую известную точку зрения, что если у нас объявить свободные выборы, то выиграют какие-нибудь фашисты и т.п.?

Не знаю, поначалу, может быть, и такие выиграют, а потом другие выиграют. Они вон и в Австрии бывало что выигрывали, и в каких-то восточных землях Германии…
Получится так, что мы опять должны будем пройти до конца не пройденный путь, когда в 1991 году на президентских выборах в России Жириновский был на 3-м месте. Мы же его не прошли, значит, не удастся этого миновать.

- О телевидении хотел вас спросить. Помните события 20-летней давности, сейчас юбилей вот этой весны 1991-го, когда российское телевидение начали пускать в эфир, вот эти все «Вести», которые мы смотрели с замиранием сердца – был такой контраст с занудными советскими дикторами, читавшими все по бумажке. А сейчас есть поколение тележурналистов, которое в будущем может свою роль сыграть? Или все захватила вот эта сервильность, самоцензура?

В этом нет потребности, понимаете. Ну вот есть посты Андрея Лошака. Но ему уже скоро 40 лет, я его 18 лет назад на работу принимал. Смешно говорить – он все еще в молодых ходит. Так ничего жестче и озорнее не появилось. Кашин, который тоже на четвертом десятке… Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица Земли? Но это не только потому что нет ребят, которые хотели бы себя проявить в журналистике – нет и спроса на эту журналистику.

- Другая проблема – толерантность в обществе к воровству и коррупции, когда люди видят эти явления средством
решения проблем.

Это – неписаный общественный договор: мы вам даем жить – вы нам даете воровать. Так же, как был неписаный договор при поздней советской власти – основные цены держатся и лишь бы не было войны.
Он был нарушен – вводом войск в Афганистан и тем, что все-таки всё дорожало и продуктов за эти сакраментальные «2.20 колбаса и хлеб 16 копеек» становилось все меньше. Вот и все. А если бы он бы соблюдался, система жила бы довольно долго.
Смотрите, вот уходит Лужков. Вопрос не то что назрел – перезрел. И это Москва, самая продвинутая. И всем всё понятно. И все знают, куда и как заносится, и все всё видят – на каких джипах и на какие дачи кто ездит. И что, кто-то выходит на улицы по этому поводу? Елена Батурина официально стала миллиардером по первому списку Форбс в 2004 году. Ее супруга сняли в 2010 году. Я много раз это повторял: 6 лет страна, общество, политические силы, наконец, исполнительная власть не могли определиться с этим – это плохо или хорошо? Шесть лет! Это отсутствие какой бы то ни было вообще просто человеческой этики. Вы же понимаете, что западнее Буга в любой столице – включая Тирану, я думаю – это привело бы к бунтам на улице, выбитым стеклам и в «Интеко», и в мэрии. Ну это же абсолютный нонсенс, это на скрижалях мировой истории записано – жена стала миллиардером во время исполнения мужем функций столичного мэра. Куда вопиющее?

- В Тиране такого бы не допустили?

Откуда там столько бабла? А у нас общество даже не способно устыдиться, что в Тиране бы такого не допустили. Вот назначали Собянина, и что, 10 миллионов москвичей что-то почувствовали? Сказали: да вы что где городское самоупрпвление? Ну
прежний был хоть когда-то нами выбранный, хоть какая-то легитимность. Так, ну-ка давайте, возвращайте выбора мэра. И что? В тот момент, когда его назначали – неплохого, может, человека, никогда не жившего в Москве, ничем ее жителям не обязанного, без программы – этот город, который так гордится понятием «коренной москвич», который так вот чувствует свою «особость», дух там, традиции – проглотил, не поперхнувшись. Я же говорю про температуру в палате – 35,2.

- Вы голосовать ходите сейчас?

Нет. За кого?

- Пойдете, если будет альтернатива?

Если представить, что были выборы мэра, и там был бы кандидатом «виртуальный мэр» Навальный, ну я бы пошел тогда, проголосовал. Потому что это город, в котором я живу, и в котором мне надоело за все переплачивать.

- Все-таки в завершение – короткое послание к тем, кто не готов долго ждать.

Каждый должен делать то, что он может делать, вот и все.

- Делай что должен, и будь что будет?

Но это опять-таки личный выбор человека Вот я 7 лет как не работаю по основной профессии, у меня нет постоянного контракта ни с одним телеканалом. И вечно влипаю в истории, которые штатную работу исключают. Значит оплачиваю роскошь заниматься только тем делом, с которым согласен, то есть своим.

www.16apr.ru

Российский журналист и телеведущий Леонид Парфенов, приехавший в Лондон на книжную ярмарку, рассказал Севе Новгородцеву о своей книге-альбоме "Намедни" и современной российской действительности, какой она видится лично ему.