События в России

Что должен делать Путин?

44. В настоящее время путинская политика в Чечне осуществляется через Кадырова и Ямадаева. Путинский полномочный представитель (полпред) по Южному Федеральному округу, Дмитрий Козак, имеет мало влияния. Его даже не пригласили, когда Путин произносил речь перед новым парламентом в Грозном в прошлом декабре. Путин должен перестать принимать прямые телефонные звонки Кадырова и начать больше работать через своего полпреда и правительственные специальные службы. Он также должен увеличить гражданское сотрудничество с Чечней.

45. Путин должен продолжать реформировать армию и другие силовые министерства. Приобретя больший контроль над армией через Сергея Иванова, Путин закрыл для армии некоторые возможности для преступной деятельности – но оставил большинство военных криминальных предприятий в неприкосновенности. Он практически ничего не сделал для установления дисциплины, необходимой в современной армии, которую направляют нестабильные регионы, такие как Северный Кавказ. Последняя информация о дедовщине говорит о том, что дисциплина по-прежнему приравнивается к грубости и садизму. Министерство внутренних дел (МВД) подверглось еще меньшим реформам. Чеченизация службы безопасности, несмотря на явные недостатки, показала, что местные жители могут справляться с обеспечением безопасности лучше, чем российские войска.

46. Последнее, Путин должен понять, что его нынешняя политика не предотвращает рост военизированного Джихадизма. Наоборот, всякий раз когда его подчиненные пытаются погасить пламя, пламя становися горячее и распространяется дальше Путин должен проверить свой пожарный шланг, он может обнаружить, что заливает пламя бензином. Ему нужно выработать заслуживающую доверия стратегию, использующую экономические и культурные рычаги, чтобы иметь дело с вооруженным джихадизмом. Некоторые русские это понимают. Советник Козака недавно выступил с лекцией, которая показала, что он детально представляет себе проблемы возникающие с ростом военного джихадизма. Сам Козак в недавней беседе с послом сказал, что он ясно понимает глубокие социальные и экономические корни проблем, с которыми Россия сталкивается на Северном Кавказе, и понимает что для их решения недостаточно только мер безопасности. Мы однако не заметили, чтобы это осознание истинных проблем из кабинета Козака в Ростове-на-Дону дошло до Москвы.

47. Мы должны также осознавать, что путинская стратегия вызывает отрицательную реакцию в Москве. Эксцессы Рамзана Кадырова, данный ему Путиным иммунитет от федеральных властей, и специальные законы, которые применяются только к Чечне (например, чеченцы не должны проходить службу в армии в других районах России) приводят к тому, что некоторые московские наблюдатели заявляют, что Путин позволил Чечне фактическое отделение. Путин достаточно силен, чтобы выдержать такую критику, но сможет ли это сделать его преемник, менее ясно.

Есть ли здесь роль для Соединенных Штатов?

48. Россия не считает США своим другом на Кавказе, и наши возможности повлиять на события путем убеждения, давления или помощи невелики. Все, что мы можем делать – это продолжать пытаться подталкивать российских чиновников на верхнем уровне к пониманию того, что их нынешняя политика способствует росту джихадизма, который кроме всего прочего угрожает беопасности границ; и что перенос ответственности за насилие и грабежи с коррумпированной и жестокой армии на коррумпированные и жестокие местные силы не является долгосрочным решением проблемы.

49. Достижение прогресса с Путиным или с тем, кто придет после него, потребует тесного сотрудничества с нашими европейскими союзниками. Они, как и русские, имеют тенденцию видеть чеченскую проблему только с контртеррористической стороны. Например, Британия очень тесно увязывает свой «диалог с исламом» с контртеррористической работой (в чем они сходятся с русскими), основываясь на взгляде, что существует всего один тип исламского сознания, и он предрасположен к терроризму. Это поддерживает точку зрения русских, что проблема Северного Кавказа должна быть отправлена в корзину терроризма, и найти решение этой проблемы главным образом значит найти лучший способ убивать террористов.

50. Мы с европейцами должны поставить наши предложения о помощи на Северном Кавказе в другой контекст: признавая роль религии в культурах Северного Кавказа, подчеркивать наш интерес и поддержку нерелигиозных аспектов Северо-Кавказского общества, включая гражданское общество. Последнее потребует повышенной деликатности, потому что русские и местные власти считают, что США используют гражданское общество для того, чтобы провоцировать «оранжевые революции» и антироссийские режимы. Есть опасность, что наши партнеры по работе с гражданским обществом могут стать теми, кого Черчилль называл «несвоевременными миссионерами», которые, несмотря на добрые намерения, могут остановить большое дело. Так не должно случиться.

51. В наших интересах понимать контекст происходящего и подчеркивать положительное. Мы не можем ожидать позитивной реакции от русских, если мы ограничим наши заявления осуждением Кадырова, каким мясником он бы ни являлся. Мы должны найти области, в которых мы может сотрудничать с русскими, чтобы обеспечить эффективную помощь Чечне. В то же время, мы должны быть осторожны, чтобы наша помощь не выглядела как поддержка Кремля или местной власти, нарушающей права человека. Мы должны также избегать точки зрения, которая поддерживает утверждение Кремля, что в Чечне больше нет гуманитарного кризиса, и что ООН и ее финансовые доноры должны прекратить гуманитарную помощь Чечне, увеличив техническую и реконструкционную помощь. Мы и другие благотворительные организации должны поддерживать баланс между гуманитарной и реконструкционной помощью.

52. Отвлекаясь от политического аспекта, поспешное прерывание гуманитарной помощи в момент, когда программы по восстановлению еще не развернуты, оставит вакуум, которым сразу воспользуются джихадисты. Гуманитарная организация Европейской Комиссии, самый большой источник помощи, стала проявлять признаки поспешного переключения на реконструкцию вместо гуманитарной помощи; мы не должны этому следовать. Гуманитарная помощь была эффективна для облегчения страданий чеченских беженцев в Ингушетии. Она была менее эффективна в самой Чечне, где российское правительство и кадыровский режим построили временные центры по размещению возвращающихся беженцев, но не предоставили достаточное количество ресурсов, чтобы обеспечить им сносные условия жизни. Международные организации сталкиваются с ограничением доступа в Чечню из соображений безопасности, но там, где они могут действовать, они принесли очень большую пользу, например, программа иммунизации Всемирной Организации Здравоохранения.

53. Ресурсы, направляемые в Чечню, часто разворовываются. Хотя у международной помощи здесь показатели лучше, чем у российской, и за использованием поступающих средств ведется более тщательное наблюдение, мы должны отдавать себе отчет, что помощь может быть присвоена коррупционерами и поддерживаемыми государством бандитами: например, слишком большая часть денег, поступивших в качестве займа для программы микрофинансирования, будет присвоена военными отрядами. Президентский Советник Аслаханов сказал нам в прошлом декабре, что Кадыров забирает себе одну треть всей помощи. Поэтому,
продолжая и контролируя нашу гуманитарную помощь в Чечне, мы должны расширить наши усилия на другие части региона, которым также угрожает джихадизм: Дагестан, Кабардино-Балкарию, Ингушетию и, возможно, Карачаево-Черкессию. В этих регионах мы должны попытаться распределить нашу помощь (11,5 миллионов долларов на 2006 финансовый год) среди региональных официальных лиц, таких как президент Кабардино-Балкарии Каноков, которые показали, что они хотят провести местные реформы и избавиться от жестоких руководителей служб безопасности, репрессивные действия которых подпитывают джихадизм.

54. Мы также должны тесно сотрудничать с Козаком (или тем кто будет после него) для того, чтобы усилить его позиции против полевых командиров, а также для того, чтобы вся наша деятельность воспринималась в России как прозрачная и не нацеленная на подрыв влияния России в проблемном регионе. Возможно, поскольку в настоящее время российское правительство придерживается противоположного мнения, оно не решается сотрудничать со спонсорами, ООН и международными финансовыми организациями в долговременных стратегических проектах в регионе. Например, правительство России задержало на несколько месяцев программу TACIS объемом в 20 миллионов евро, созданную при участии правительства.

55. Межведомственный документ «Политика США на Северном Кавказе – путь вперед» указывает несколько важных принципов для позитивного участия. Мы должны поддерживать такие соответствующие этим принципам программы, которые являются наиболее практичными в нынешних и скорее всего в будущих условиях; те которые будут наиболее эффективными для помощи наиболее уязвимым группам населения, когда федеральная и местная власти не имеют желания или возможности помочь; а также программы, противодействующие распространению джихадизма, как внутри Чечни, так и на всем Северном Кавказе. Есть области – например медицинское обслуживание и здоровье детей – где предлагаемая нами помощь совпадает с приоритетами России, включая в себя и гуманитарную и восстановительную компоненты.

56. Мы можем также выделить программы, которые помогают создавать рабочие места и возможности для их появления: микрофинансирование (где это возможно), кредитные кооперативы и развитие малого бизнеса, обмен студентами. Спонсируемые США курсы по кредитным кооперативам и государственным бюджетным специальностям имели большую популярность. Обмены через программу международного волонтерства IVP и программу «Сотрудничество профессиональных объединений» (Community Connections) – это особенно эффективный способ показать будущим лидерам мир, существующий за пределами узконаправленной пропаганды, которую они получают. Они также порождают цепную реакцию предпринимательства. В дополнение к тому, что эти программы сами по себе создают альтернативы религиозному экстремизму, такая помощь также демонстрирует русским, что улучшение управления и предоставление сервисов может быть более эффективно для стабилизации региона, чем попытки установить порядок силой.

57. Последнее, мы должны смотреть в будущее в наших отношениях с Азербайджаном и Грузией, добиваясь, чтобы они стали более активными и эффективными участниками в деле сдерживания нестабильности на Северном Кавказе. Это послужит также их собственным интересам безопасности. Салафистам нужны связи с их всемирной сетью. Поэтому усиление пограничного контроля сейчас важно как никогда. Азербайджан, в особенности, выгодно расположен, чтобы торговать с Дагестаном и Чечней. Этнические азербайджанцы, лезгины и аварцы, живущие на обеих сторонах азербайджанско-дагестанской границы, и дружественные отношения между Россией и Азербайджаном – это инструменты для достижения стабильности.

Выводы
————-

58. Ситуация на Северном Кавказе имеет тенденцию к дестабилизации, несмотря на усиление безопасности внутри Чечни. По нашему мнению, Путин должен предпринять шаги, которые бы обратили эту тенденцию вспять. Действия, которые мы наметили для себя, строятся на желании продвигать долговременную стабилизацию, построенную на улучшенном управлении, более активном гражданском обществе и шагах в сторону демократизации. Но мы должны смотреть реально на желание и возможности России предпринять необходимые шаги, с нашей помощью или без нее. Настоящая стабилизация остается маловероятной. Политика в Чечне будет скорее всего утопать в болоте коррупции, а также кремлевской политики борьбы за власть и «престолонаследование». Гораздо более вероятно, что наступит новая фаза нестабильности, которая будет чувствоваться на всем Северном Кавказе и будет иметь последствия за его пределами.
БЕРНС.